Рустем ВАХИТОВ: «НОЧНОЙ СТОРОЖ» Часть 1

Теперь говорят, что сначала Путин был борцом с олигархами и защитником народа, а потом попал под влияние неолибералов из правительства. Может, он действительно всегда заботился о простом народе? Давайте рассмотрим основные реформы в социальной сфере, проведенные при нем начиная с 2000-х гг.

1. Пенсионная система

Обратимся к пенсионной системе, ибо с ее реформирования второй президент РФ и начал свою карьеру. Уже в 2001 году появляется Федеральный закон №173-ФЗ «О трудовых пенсиях в Российской Федерации», а в следующем, 2002 году – целый ряд законов: «О государственном пенсионном обеспечении в Российской Федерации», «Об обязательном пенсионном страховании» и т.д. Согласно этим законам все население Российской Федерации было поделено на два лагеря. К первому принадлежали представители слабозащищенных социальных слоев (инвалиды, дети-сироты, ветераны Великой Отечественной войны, блокадники и т.д.), а также госслужащие (военные, правоохранители, гражданские чиновники). Для них предусматривалось государственное пенсионное обеспечение, то есть регулярные выплаты из госбюджета (для льготников – грошовое, а для госслужащих, разумеется, совсем другое). Ко второму лагерю были отнесены все остальные – обычные граждане. Их пенсии формировались за счет страховых выплат работодателей в Пенсионный фонд России (ПФР), а также размещения их собственных средств либо в негосударственных пенсионных фондах, либо, если гражданин не высказал никаких пожеланий, – во Внешэкономбанке («накопительная часть пенсии»).

Практически сразу ведущий публицист левопатриотической оппозиции С.Г. Кара-Мурза заметил, что президент и правительство просто лишили большую часть пожилых граждан государственных пенсий, ведь гражданин и сам может откладывать себе деньги на старость в банке, без посредничества ПФР. Кара-Мурза предсказывал печальную судьбу этих накоплений чрез 10–15 лет, и тут он не ошибся: в 2014 году президент «заморозил» накопительную часть пенсий, а в 2018-м – поднял пенсионный возраст, лишив немалую часть граждан (которые просто не доживут до нового пенсионного возраста) и их страховых накоплений.

В прессе часто можно встретить утверждения, что пенсионная реформа 2001–2002 гг. провалилась, потому что совершенствование новых пенсионных механизмов не прекращалось 16 лет (своего рода микрореформы проводились и в 2008, и в 2013, и в 2015 г.). Но это так, только если считать, что главной ее целью было создать базис для благополучной жизни граждан России в старости. Если же считать главной целью этих преобразований иное – снять с государства груз социальной ответственности за большинство пожилых граждан, то они вполне себе удались. Создать страховую пенсионную систему и тем самым принципиально обосновать, что за пенсионные выплаты должны отвечать сами граждане, а не государство, – получилось.

В общем-то уже эта, первая «реформа» Путина выявила суть социальной политики, которую он будет проводить все последующие годы. Она сводится к словосочетанию «экономия бюджетных средств» под декларации о помощи бедным.

При этом все сказанное относится лишь к простым россиянам, к тем, кого в дореволюционные времена называли представителями «податных сословий». Лица, находящиеся на госслужбе РФ (военные, правоохранители, гражданские чиновники), или представители «служилого сословия», пользуются у нас услугами параллельной пенсионной системы. Они получают пенсии из бюджета, а не из ПФР. На них не распространяются «пенсионная реформа», повышение пенсионного возраста. У гражданских госслужащих его, правда, тоже повысили, и даже раньше, чем у всех остальных, – в 2017 году, но следует учесть, что чиновники получают аж две пенсии – одну страховую, как все, а другую – по гособеспечению, за выслугу лет, да еще и единовременные выплаты при выходе на пенсию. Причем коэффициент замещения у их пенсий составляет 75%, тогда как у обычных пенсионеров – в среднем 25%. Это значит, что если госслужащий получал зарплату 100 тысяч рублей, то его пенсия составит 75 тысяч рублей, пенсия обычного гражданина, имевшего такую же зарплату, будет равна всего лишь 25 тысячам.

Правоохранители и военные вообще могут выходить на пенсию примерно в 45 лет. Это, конечно, общемировая практика, специфика этих профессий требует раннего окончания трудовой деятельности. Но в Германии, например, полицейские получают пенсии из того же Пенсионного фонда, что и простые граждане, а не по отдельной статье бюджета. Может, поэтому, когда в ФРГ была своя пенсионная реформа и на улицу вышли возмущенные люди, полицейские не избивали протестующих, а зачастую присоединялись к ним…

Обратимся к другим реформам.

2. Страховая медицина

Как известно, в Советском Союзе медицина для граждан была бесплатной. Расходы за лечение оплачивало государство. В 90-е госбюджет «усох», и здравоохранение практически перестали финансировать. Тогда и нашли выход в форме ОМС – обязательного медицинского страхования. Государство стало требовать от работодателей отчислять несколько процентов от доходов граждан в фонд ОМС и из него финансировать лечебные учреждения и медработников. Сейчас чиновники Минздрава уверяют, что таким образом удалось сохранить бесплатное медицинское обслуживание. Это наглая ложь. На самом деле это было не чем иным, как отказом от государственной бюджетной бесплатной медицины. В случае страховой медицины, как и в случае страховых пенсий, граждане сами все оплачивают, но только через посредство работодателя.

Впрочем, в 90-е годы со всех высоких трибун говорили еще, что ОСМ – это вынужденная мера, вызванная бюджетным кризисом. Однако пришел «защитник народа» Путин, при нем бюджет, казалось бы, худо-бедно стал наполняться. Пора вроде и отменить ОМС. Но не тут-то было… В 2004 году новый президент России заявляет: «…развитой системы медицинского страхования в России по-прежнему нет, как нет конкуренции на рынке медицинских услуг». Сделав реверанс в сторону советского здравоохранения и назвав его лучшим в мире, президент заверяет, что возврата к прошлому не будет – нужно, мол, соответствовать рыночным реалиям: совершенствовать ОМС, а также стремиться к созданию частной медицины. Путин изрек: «Медучреждения не должны получать деньги только за сам факт их существования в городе или селе, они должны получать деньги за качество и количество оказанных услуг». Согласно этой логике и была перестроена российская система здравоохранения.

Деньги, изъятые из доходов работающих граждан, стали стекаться в федеральный ФОМС, из него распределяться территориальным ФОМС в регионах, страховым мед­организациям (СМО) и больницам и поликлиникам. Особый закон и подзаконные акты определили перечень услуг, которые обладатель медполиса может получить бесплатно (то есть за счет страховых выплат). Список не очень длинный. В этом году в него главным образом входят: первая медпомощь, вызов врача, ведение беременности, плановая диспансеризация 1 раз в 3 года, лечение острых заболеваний в стационаре. Если человеку требуется лечение в стационаре чаще, чем раз в 3 года, то, увы, все остальные госпитализации – на коммерческой основе. По мысли наших государственных мужей, сей факт нисколько не нарушает конституционного права на бесплатное медицинское обслуживание: в Конституции ведь не сказано. в каком объеме государство должно обеспечивать это обслуживание!

Эта система породила множество проблем. Если раньше врачи получали деньги на условиях повременной оплаты, то теперь СМО стали перечислять деньги только за факт оказания медицинских слуг. Но, скажем, зимой в больнице все палаты забиты, потому что это сезон простуд, а летом пациентов мало. Из каких же средств платить врачам зарплаты? Это привело к сокращению персонала, незаконному расширению списка платных услуг (когда анализ, который должен быть проведен бесплатно, по ОМС, проводится за деньги), а также к многочисленным припискам…

Однако СМО обязаны проводить проверки больниц и поликлиник, и они охотно это делают. Ведь страховщики, обнаружив приписки, требуют возвращения полученных за них денег в бюджет и получают с этого свой процент. В итоге «…мы имеем дивную систему: больницы наживаются на приписках, а страховые компании – на их обнаружении. Государство это устраивает, так как сложившаяся практика экономит бюджет (в среднем в год СМО возвращают в казну около 60 млрд рублей), а страховые организации действуют как канал, по которому деньги текут сразу в двух направлениях – в клиники на больных и обратно в бюджет через штрафы». Не потому ли в 2015 году государство прекратило разговоры о том, что ОМС – это лишь подспорье бюджетной медицине, и прямо перешло к «одноканальному финансированию медицины», то есть только через ФОМС?

Последствия общеизвестны. В стране огромное число самозанятых, которые не делают отчисления в ФОМС. Сами структуры ОМС работают неэффективно, процветают коррупция, нецелевые траты (в 2006 году, при министре здравоохранения М. Зурабове, вокруг ФОМС разразился страшный скандал, Генпрокуратура обнаружила многомиллионные утечки из фонда и даже были «посадки», но самого главного «монетизатора», конечно, не тронули).

И, наконец, если раньше по линии ФОМС финансировались лишь работающие граждане, а медуслуги, полученные неработающими, оплачивали федеральный и региональный бюджеты, то с 2015 года за все платит ФОМС. Отсюда – дефицит средств в ФОМС. Поликлиники укомплектованы лишь на 40%, врачей не хватает, и к ним, особенно к узким специалистам, записываются за несколько месяцев, многие больницы и медпункты в малых городах и селах вообще «приказали долго жить».

По нацпроекту «Здравоохранение» отстроили несколько современных центров в крупных городах, но до них пациента еще довезти надо… Да и не могут они компенсировать упразднение сотен и тысяч лечебных учреждений! А ведь жутко сказать: за 18 лет, по сведениям Центра экономических и политических реформ, в России ликвидирована половина общего количества больниц, причем большинство – в сельской местности! В 2000 году было около 10 700 больниц, а в 2015-м их стало около 5400. В 2016 году сократили еще 23 000 койко-мест. В Минздраве заявили, что «это правильное решение, потому что не должно быть пустующих коек, на которые государство тратит деньги». Чиновники даже не скрывают, что главной целью путинского государства является не сохранение здоровья и жизней граждан, а сокращение расходов госбюджета на здравоохранение!

Разумеется, все это касается только простых граждан. Обеспечение медуслугами госслужащих у нас регулируется отдельным законом, по которому госслужащие вправе пользоваться альтернативной системой здравоохранения – ведомственными поликлиниками и больницами. Кроме того, в 2014 году президент внес поправки в статью 42 ФЗ №314 «Об основах охраны здоровья граждан в РФ». Согласно им финансирование медобслуживания госслужащих производится из двух источников – из Фонда ОМС и, дополнительно, из госбюджета (тогда как обычные граждане, как говорилось, с 2015 года могут рассчитывать лишь на одноканальное финансирование – из ФОМС). Фактически закон гарантирует чиновникам особые условия медобслуживания, которые ранее полагались лишь работникам вредных производств и жителям закрытых территориальных образований.

3. Подушевое
финансирование
образовательных учреждений

Реформа финансирования образования, которая была запущена Указом Президента РФ от 7 мая 2012 года №599 «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки», строится на той же логике, что и медицинская «реформа». Помните, в 2004 году Путин заявил, что государство не намерено платить врачам просто за их существование и оплачиваться будет количество медуслуг? Точно так же нормативно-подушевое финансирование (НПФ) школ и вузов, подчиняющихся Минобру, предполагает, что деньги на содержание образовательных учреждений выделяются строго в соответствии с числом учащихся. Чем больше в школе учеников, тем больше финансирование (в которое включены и зарплаты педагогов и технического персонала, и расходы на содержание школы, на учебные материалы и т.д.). Причем существует подушевой норматив (затраты для обучения одного ученика). Он зависит от региона: от 9 тысяч рублей в Новгородской области до 63 тысяч в Москве. Это значит, что школа, где учатся, скажем, 100 учеников, в Новгородской области получит 900 тысяч рублей из бюджета, а такая же школа в Москве – 6 миллионов 300 тысяч.

Практика ожидаемо показала, что лучше всего при этой системе финансируются большие элитные школы мегаполисов, хуже всего дело обстоит в небольших школах малых городов. Сельские школы в таких условиях вообще выжить не могут, и они стали повсеместно закрываться. Когда этот процесс принял катастрофический характер, власть включила в новый закон «Об образовании» параграф о том, что финансирование части расходов малокомплектных сельских школ не зависит от числа учащихся (статья 13, параграф 4). Но статуса малокомплектной школы нужно еще добиться, кроме того, речь именно о части расходов, и, наконец, про небольшие школы в городах в законе вообще ничего не сказано.
Власти никогда и не скрывали, что целью введения НПФ была экономия бюджетных трат на образование. Они ее достигли: в 2017 году затраты на образование снизились на 4,6%, или на 26,3 миллиарда рублей по сравнению с прошлым годом. Понятно, правда, что сокращение финансирования привело к ухудшению качества образования. Причем особенно тяжело это ударило по вузам. Угроза отчислить нерадивого студента оставалась в вузе последним инструментом стимулирования учебы (до этого был еще материальный стимул в виде стипендии, но она стала столь мизерной, что ее не хватает даже на проезд). Уже много лет преподаватели вузов сталкиваются с ситуацией, когда студенты откровенно отказываются учиться, а руководство вуза запрещает их отчислять. Это ведь автоматически ведет к сокращению финансирования вуза! Более того, добросовестные и строгие преподаватели получают еще выговоры от начальства за то, что «не смогли заинтересовать своим предметом»! В итоге преподаватели стали закрывать на все глаза, экзамены превратились в формальность, учеба – в приятное времяпрепровождение. Общество же получает выпускников, которые не имеют даже элементарных профессиональных знаний.

Надо ли добавлять, что все это в значительной мере не относится к представителям «элиты»? Дети чиновников, полицейских начальников, судей и прокуроров учатся в гимназиях и лицеях крупных городов, которым не грозит закрытие из-за НПФ, а будущие военные, спецслужбисты, прокуроры, полицейские обучаются в специализированных ведомственных вузах, которые не подчиняются Минобру и финансирование которых носит особый, закрытый характер (к тому же на них не распространяются и ЕГЭ с Болонской реформой).