Автор: Подготовил Александр ДЬЯЧЕНКО.

В начале апреля в столице прошёл очередной Московский экономический форум (МЭФ). МЭФ — одна из крупных федеральных дискуссионных площадок социально-экономической направленности. Статусные учёные-эксперты и чиновники — среди основных участников таких мероприятий. Ораторы заявляют о лояльной позиции относительно текущего курса правительства. Однако в этот раз на форуме неожиданно громко прозвучала тема социальной справедливости. Редакция знакомит читателей с тремя такими выступлениями.

  Последние 30 лет мы наблюдаем порочный круг


Сергей Глазьев, академик РАН, член коллегии (министр) по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии:
— Добиться социальной справедливости невозможно без опережающего экономического роста. Да, у нас самое несправедливое сегодня распределение национального дохода из всех стран «двадцатки». Из общества социальной справедливости мы шагнули в общество тотальной, ужасающей социальной несправедливости. Коэффициенты неравенства у нас зашкаливают, эти цифры всем хорошо известны. Также известно, что главной ценностью нашего общественного сознания, вытекающей из всей системы традиционных ценностей, является ценность социальной справедливости.
Возникает, конечно, вопрос: как можно строить экономическую политику и регулировать экономику так, что именно базовая ценность нашего общественного сознания попирается в пользу сверхбогатых, ориентируется на спекулянтов, на вывоз капитала, на несправедливое распределение национального богатства, защищает это несправедливое распределение, приумножает его. И естественно в ситуации такой дисфункции, когда система управления и регулирования противоречит базовой ценности общественного сознания, никакого экономического роста быть не может.
Но с другой стороны, если мы пойдём по пути самому простому — возьмём, скажем, все наши источники доходов и поровну распределим. Базовый основной доход у нас — это природная рента, а не труд. К сожалению, труд у нас — недооценённая рента, хотя именно он формирует основной источник дохода, в том числе для крупных состояний. Если мы примем так называемый закон о вменённом доходе, то есть каждому гражданину дадим поровну природной ренты, то не так много получится — примерно по 100000 рублей на человека ежегодно. В общем, это нас не спасёт.
Поэтому в дополнение к тем предложениям, которые многократно высказывались на Московском экономическом форуме, включая прогрессивную шкалу подоходного налога, налогообложение природной ренты, прекращение вывоза капитала, я бы всё-таки остановился на экономическом развитии, на опережающем развитии как необходимом условии для достижения социальной справедливости.
Нужно добиться ежегодного прироста валового продукта не менее чем на 8% ВВП в год в течение пяти лет. Как добиться реализации этой цели? Для этого необходимы в два раза более высокие темпы роста инвестиций, увеличение нормы накопления в полтора раза — до 35% валового продукта. Необходимо трёхкратное увеличение расходов на науку, для того чтобы генерировать экономическое развитие на базе научно-технического прогресса. Мы не можем оставаться самой низконаукоёмкой страной из стран «двадцатки», нам нужно поднимать расходы на инновационную активность и НИОКР. Без выхода на эти параметры экономического развития трудно говорить о том, что в принципе мы можем сохраниться как суверенная, в том числе технологическая, держава. Задача технологического суверенитета требует многократного увеличения ассигнований на инновации и научно-техническое развитие и полуторакратного увеличения инвестиционной активности.
Сегодня мы видим: с одной стороны, есть некая бравада, что у нас самые высокие темпы роста из стран «семёрки» плюс мы вышли на первое место в Европе по темпам роста. Но, с другой стороны, открываем прогноз на текущий год — и от этих темпов просто ничего не остаётся. Фактически наши денежные власти предлагают нам снизить темпы экономического роста с 3% до полутора. Замечу, что те темпы роста, которые наблюдались в прошлом году, были достигнуты вопреки тем прогнозам, которые давались и Центральным банком, и финансово-экономическим блоком правительства. Не верят наши «планировщики», что можно достигнуть высоких темпов экономического развития.
Я попробую кратко объяснить, как это можно сделать. Мы имеем недозагрузку производственных мощностей: порядка 60% всего лишь загрузка производственных мощностей в промышленности сегодня. Нам говорят, что нет людей, низкая безработица... На самом деле много скрытой безработицы. Кроме того, есть ещё возможности повышения производительности труда за счёт роботизации, автоматизации. Наконец, у нас есть Союзное государство, есть Евразийский экономический союз, которые дают нам четыре миллиона резерва трудовых ресурсов на сегодняшний день.
У нас нет ограничений по сырью. Как вы понимаете, из нашего сырья можно производить десятикратно больше продукции, чем мы сегодня получаем выручки от экспорта необработанной нефти и малообработанных металлов, химического сырья. Единственное ограничение, с которым мы сталкиваемся, — это нехватка денег. Это многолетняя политика зажима кредита, завышения процентных ставок, лишения экономики кредита, который является главным способом финансирования инвестиций в рыночной экономике. То есть с точки зрения факторов предложения у нас нет ограничений для экономического роста. Мы могли бы на базе имеющихся ресурсов производить на 30% ВВП больше, чем сегодня производим.
С точки зрения спроса тоже нет препятствий. После того как нам Запад ввёл эмбарго, а Запад давал нам половину импорта — и исходя из доли импорта в ВВП, и исходя из того, что примерно 80% импортируемых товаров мы могли бы заместить внутренним производством, — мы и со стороны спроса не видим ограничений для высоких темпов экономического роста.
То есть мы объективно можем развиваться темпами не менее 8% прироста валового продукта в год. Пример такого экономического чуда у нас перед глазами — это Китай, который за 20 лет нарастил объём производства в пять раз за счёт увеличения нормы накопления основного капитала в 7,5 раза. И профинансировали китайские товарищи эти инвестиции восьмикратным ростом кредита, который был вложен в активизацию и наращивание имеющегося научно-производственного потенциала.
Мы предлагаем использовать эту модель, сочетающую стратегическое планирование с рыночной самоорганизацией, государственным контролем за базовыми пропорциями ценообразования и за денежным обращением, обеспечением экономики дешёвыми кредитами, стимулированием предпринимательской активности в тех сферах, где она приносит рост объёмов производства, повышение благосостояния.
Но дешёвый кредит предполагает прекращение оттока капитала: требуется восстановление валютного контроля — это общее место сегодня в Китае, в Индии, во всех быстрорастущих странах. Нет вопроса: нужно или не нужно вводить валютный контроль — во всех этих странах жёсткое регулирование трансграничного движения капитала и не допускается вывоз капитала в спекулятивных целях, в целях вывода из-под налогообложения доходов. Только если этот вывоз капитала нужен для наращивания экспортного потенциала.
Наша программа ориентирована на одиннадцатикратный рост объёма выпуска товаров до 2035 года и трёхкратный рост ВВП. Для этого инвестиции должны вырасти в 11 раз, расходы на НИОКР — в 18 раз.
Доходы населения при этом увеличатся в 4 раза, учитывая, что на сегодняшний день труд у нас недооценён. В прошлом году темпы роста зарплаты, нам говорят, впервые за многие годы превысили темпы роста производительности труда. Но это лукавство. Потому что на сегодняшний день у нас самая высокая степень эксплуатации труда во всей Евразии. Потому что на один рубль заработной платы наш работник производит в три раза больше продукции, чем в Европе или в Америке. Уже сейчас в Китае заработная плата стала выше, чем у нас. И надо понимать, что рост оплаты труда — это важнейший фактор спроса в экономике. Поэтому если мы хотим раскрутить экономический рост, нам нельзя экономить на заработной плате.
Нам нужно выходить из порочного круга, в который нас загнали наши денежные власти. Когда инфляцию они душат повышением ключевой ставки, это влечёт сокращение кредитования инвестиций, что приводит к технологическому отставанию. Это, в свою очередь, вызывает снижение конкурентоспособности, которое компенсируется очередной девальвацией валюты. И когда девальвация валюты вызывает инфляционную волну, Центральный банк снова повышает процентные ставки, для того чтобы путём сокращения спроса победить инфляцию. Это порочный круг, который ведёт к бесконечным циклам обнищания и деградации нашей экономики, что мы наблюдаем последние 30 лет.
До сих пор у нас объём инвестиций в экономику ниже того уровня, который был в 1990 году. Это в общем-то позор! В течение 30 лет мы не можем догнать Российскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику по объёму инвестиций. Надо выходить на совершенно другую политику, которая схематично здесь была отражена: это целевое кредитование инвестиций, за счёт чего будет стимулироваться рост производства и происходить снижение издержек. Только таким образом мы можем обеспечить долгосрочную экономическую стабильность. Потому что в данном случае борьба с инфляцией достигается наращиванием выпуска товаров и повышением эффективности от снижения издержек. Это влечёт, в свою очередь, рост доходов, который на фоне снижения инфляции обеспечивает дополнительный источник наращивания инвестиций. Потому что норма сбережения у нашего населения традиционно была всегда достаточно высокая. И таким образом мы можем в ближайшие пять лет выйти на темпы роста, о которых я говорю, добиться модернизации нашей экономики.
Мы должны опережающими темпами развивать нанобиоинженерию, информационно-коммуникационные и клеточные технологии. И замечу, что главной отраслью экономики в новом технологическом укладе становится здравоохранение, поэтому расходы на здравоохранение и образование — это не расходы в прямом понимании, а инвестиции в человеческий потенциал. Именно он обеспечивает технический прогресс — как главный фактор современного экономического развития. Поэтому мы предлагаем гармонизированную систему мер, где главное — вопросы социальной справедливости и в виде оплаты труда, и в виде бесплатного образования и здравоохранения, расходы на которые нужно поднимать тоже в два-три раза. По сравнению с мировыми стандартами мы отстаём здесь в полтора-два раза. Всё это возможно обеспечить только на базе опережающего развития экономики.

  Абсурдная логика


Академик РАН, научный руководитель Института океанологии Роберт Нигматулин решил построить свой доклад, отвечая на вопрос: «Что бы я сделал, если бы был директором?».
  — Многие годы у нас практически не растут доходы населения. Ну разве что в третьем десятилетии XXI века что-то немного подскочило. Но это всё благодаря всяким военным делам, а в общем, по сути дела, ситуация не меняется. И это ужасно. Это одна из причин происходящей в стране депопуляции: в год сокращается население на полмиллиона человек. И дальше так жить нельзя. Все резервные фонды должны быть направлены на повышение уровня жизни народа.
Несмотря на огромные инвестиционные ресурсы, которые сегодня направляются куда-то, мы сидим в экономическом окопе. Население уже и работать-то не хочет, потому что не видит перспективы, потому что перспектива — жить в «человейниках». Из-за этого — бедность и депопуляция.
Рост инвестиций на 5—7 процентов, конечно, добавить нужно, несмотря даже на низкую эффективность и инвестиционную инфляцию, которая будет. Кстати, огромная инфляция сегодня в Турции, но там же наблюдается и существенный экономический рост. Поэтому не надо бояться инфляции — нам дальше отступать уже некуда.
И опираясь на инвестиции, мы будем совершенствовать кадровый состав. Главное — опора на специалистов, а не на менеджеров, как нам это навязывали в последние десятилетия. Должна быть система отбора инвестиционных проектов, нужно увеличить затраты на научно-технические разработки. Конечно, нужны кадры, необходимо развивать инженерное образование и физико-математическую подготовку школьников и студентов вузов. Должны вырасти престиж и зарплата инженеров и техников, квалифицированных рабочих, преподавателей вузов. Ведь у нас преподаватели вузов сегодня относятся к бедным слоям населения. Должно быть лидерство тех, кто читает лекции, а не менеджеров и руководителей.
Сроком лет на пять надо увеличить расходы на науку, на культуру, на образование — минимум в два раза. При этом нужно снизить налоги на производство и бизнес — всё стимулировать! Прогрессивная шкала налогообложения доходов должна центр тяжести перенести с производства на большие, исключительно большие доходы супербогатого населения. Снизить НДС, увеличить долю регионов в получаемых налогах: сегодня доля доходов регионов относительно Москвы в три раза меньше.
Нужно упростить налоговую отчётность. Доходы у банкиров должны быть только за счёт реализации производственных проектов. Все их спекулятивные и разные доходы, как это было в Америке во времена Эйзенхауэра и Кеннеди, надо обложить налогом в 92%. Конечно же, ограничить вывоз капитала.
Малый и средний бизнес... Всё, что можем, нужно отдавать малому и среднему бизнесу. У нас его доля — 20%, в Европе — 60%. Следует воздерживаться от реализации всяких дорогих строительных дорожных проектов. Главное — вывести народ из сферы бедности.
Нам нужна сбалансированная экономика. Сколько можно говорить этому правительству, что у нас цена на бензин по паритету покупательной способности (ППС) в два раза выше, чем в Америке. А они её по валютному курсу считают. По ППС доллар стоит 30 рублей. И это тоже будет инвестицией в промышленность, это будет влиять на цены на металлы. Это же наши металлы, так почему мы должны ориентироваться на Лондонскую биржу, определяя их цену?
И, конечно же, должна быть нормальная минимальная месячная зарплата. Я на каждом экономическом форуме это говорю, но у нас это не воспринимает никто. Ведь это же простые вещи. В странах, где я бывал, везде минимальная зарплата — это примерно стоимость 1000 литров бензина. Это означает, что цена бензина у нас должна упасть, а минимальная зарплата соответственно вырастет. То же самое касается всех сырьевых товаров.
А цена хлеба? Почему цена килограмма хлеба соответствует стоимости одного литра бензина? Это должна быть стоимость трёх литров бензина. Такое соотношение везде в мире. Почему у нас по-другому? Ну и, конечно, доходы 95% населения должны вырасти с 45%, как сейчас, до хотя бы примерно 60% в объёме ВВП.
Мы находимся в катастрофе: на полмиллиона в год у нас сокращается население, сокращается рождаемость, она уже ниже, чем во Франции. И в этой крайней ситуации нужно вводить налог на бездетность. Пока не имеешь детей — плати на содержание других. И, конечно же, пора разработать разумную программу иммиграции.
Ну и пора выйти из плена мнимых экономических успехов: ну что мы всегда хвалим наше правительство и президента! Я с уважением отношусь к президенту, желаю ему успехов. Но всё время нельзя хвалить. Потому что, если вы будете всё время хвалить, это, вообще-то говоря, развращает власть. И от этого тоже нужно уйти.

  Сегодня не может быть ни Шукшина, ни Шолохова


Мария Шукшина, общественный деятель, заслуженная артистка Российской Федерации:
— Для меня социальная справедливость — это когда люди, приносящие больше пользы обществу, получают от него больше привилегий. И в этом смысле социальной справедливости сегодня не существует. Наблюдается социальная несправедливость или социальная справедливость по капитализму, естественным следствием чего является всеобъемлющая сегрегация.
Есть она и в сфере культуры, причём основана она не на таланте и вкладе в общее дело культуры. Существует абсолютно чёткое разделение на немногочисленную привилегированную группу, называющую себя «творческой элитой», и на всех остальных работников творческих профессий, кто не имеет доступа к государственному финансированию.
Например, в киноиндустрии у нас всего несколько крупных компаний, которым все эти миллиарды и выделяются. И никакие «социальные лифты» там не существуют. И неважно, какой у тебя уровень образования, культуры, профессионализма, компетентности, таланта... Неважно, какую пользу обществу ты приносишь. Если ты не принадлежишь к той или иной финансово-промышленной группе, то в этот избранный круг не попадаешь.
Поэтому сегодня не может быть ни Шукшина, ни Шолохова. И эту сегрегацию в культуре очень хорошо видно по участникам «голой вечеринки». Народ их осудил, рублём голосует, на концерты не ходит. Но при этом их место всё равно никто занять не может. Новых не пускают. Забетонирован вход. И отсюда отсутствие высокохудожественных произведений, новых песен, новых фильмов, новых спектаклей... И вот такая система бетона не способствует развитию культуры, искусства, она не обогащает общество ни духовно, ни нравственно. Она приводит исключительно к деградации нации.
Это очень хорошо видно по конкурсной программе фильмов, которые я сейчас отсматриваю как академик Российской академии кинематографических искусств, на соискание премии «Ника». Это наша национальная кинематографическая премия. И вот я смотрю эти фильмы, где главные герои — проститутки, наркоманы, сектанты, суицидники. Есть фильм про отчима-педофила и четырнадцатилетнюю девочку. Есть про молодых преступников.
Вот, например, приведу фильм с названием «Панические атаки». Там главная героиня, молодая девушка, живёт в некоем посёлке Никель на границе с Норвегией. И для того, чтобы осуществить свою заветную мечту — уехать из России и остаться за границей, она убивает пятерых норвежцев на территории Норвегии. Мечта её сбывается, она остаётся в Норвегии, в тюрьме. Замечательно в фильме тюрьма показана — такая вся в светлых тонах. Героиню там кормят её любимой пиццей, она слушает свою любимую музыку в наушниках, лёжа на постели, заправленной белоснежным бельём. Она уже выучила английский язык, потому что тюрьма интернациональная. То есть человек развивается. В отличие от глухой, тёмной по картинке дыры в посёлке Никель, где остались её семья, её друзья. Все они оказываются без работы, потому что единственный комбинат в посёлке Никель закрывается.
Профинансирован этот фильм минкультом России.
И ещё позволю себе привести пример высоких целей и сюжетов, которые вдохновляют и волнуют наших кинематографистов сегодня. Фильм называется «Год рожденья», главный герой которого — тоже молодой парень — осуществляет заветную мечту, подражая своему кумиру — лидеру панк-рок группы из девяностых. Точно так же, как его кумир, он отрезает себе голову бензопилой во время выступления на эстраде. Потом наступает кульминация в фильме. Отрезанная голова парня беседует с его женой, молодой девушкой, к тому же беременной. Ну а как же — ведь «Год семьи»! И отрезанная голова героя фильма говорит ей: «Надо только мечтать, просто надо мечтать! А иначе ты сдохнешь в этом Металлогорске».
Так что и в этом фильме показана ещё одна тёмная глухая дыра в России, и тоже фильм профинансирован минкультом. А вообще там 98 фильмов — о них рассказывать не перерассказывать.
Конечно, эти деятели от культуры «за бетоном» совершенно не способны создать что-то новое, сравнимое с талантом советских режиссёров. Поэтому многие из них сейчас перепевают песни советские, переснимают фильмы советские, используют музыку советскую, мультфильмы советские.
Сегодня даже начинают использовать цифровые копии известных умерших, но любимых советских актёров. Знаю это не понаслышке, потому что на меня тоже выходили: предлагали деньги за разрешение использования цифровой копии моего отца Василия Макаровича Шукшина. Я отказалась. Но вот читаю новость о том, что будет снят фильм, где одну из главных ролей сыграет Юрий Никулин. Видимо, родственники разрешение на использование цифровой копии дали. Для меня это вопрос принципиальный, потому что я считаю: эксплуатация образа известного человека в целях донесения какого-то чужого, а то и чуждого его ценностям содержания — это безнравственно и кощунственно.
И ещё об одном аспекте — о цифровизации культуры, которая усугубляет несправедливую сегрегацию. Искусственный интеллект уже сегодня, вы знаете, пишет песни, музыку, статьи, сценарии, картины. Он уже может играть вместо актёров, как я показала только что. Он же актёров на роли отбирает, преподаёт школьникам и студентам. Эти тенденции фактически уничтожают и выкидывают за черту бедности миллионы представителей творческих профессий, творческой интеллигенции.
Я считаю, что государство должно цифровизацию культуры брать под свой жёсткий контроль. И вообще основным критерием оценки деятельности творческих личностей и творческих коллективов должны быть не финансовые показатели, не количество денег, а конкретный вклад и польза для духовно-нравственного развития страны. Всё это можно реализовать только если осуществить национализацию культуры и телевидения (аплодисменты в зале. — А.Д.).
Кстати, опыт у нас есть замечательный в истории. Помните период нэпа, когда гнали «чернуху», развлекуху, русофобию, оплёвывали русских, Россию. Всё это уже было, культура находилась в таком же угнетённом состоянии. В конце двадцатых — начале тридцатых годов благодаря политической воле Сталина и товарищей эту ситуацию удалось переломить. И культура стала работать на пользу общества и государства, а не для извлечения прибыли.